Владимир Буров - Альфа Центавра [СИ]

— Ан, — или по земному Анна. А со своим Парисом, больше похожим не на Париса, а на простого англичанина Черчилля с приличным животом, личной ванной, коробкой кубинский сигар Фидель, двумя ящиками — не меньше — французского Коньяка Nine и четырьмя — не больше — армянского Двин. Ибо, ибо армянский, как ни странно, стоил дороже, а Чер думал дешевле, и поэтому пил его когда надо и когда не надо.

— Мне нужен один, — сказала, поднявшись к самым в виде ласточкина гнезда, как в Коде Войнича, зубцам крепости Щепка, и добавила: — Второго убейте. Впрочем, впустите обоих, а то я знаю, точнее, просто боюсь, вы убьете как раз не того, кто мне мог бы понравиться.

— Или наоборот, — сказала Ника Ович.

— Да, вот именно, или наоборот, — согласилась похищенная из инопланетян Артистка Щепка. Между прочим, ни Ника Ович, ни Коллонтай не хотели пускать в крепость лишних мужиков, так как у этой крепости под названием Царицын еще не было своего Приама. Да, вот так:

— Многие хотели, но из-за слишком большой конкуренции, пока что это место никому не досталось. Гектором был Пархоменко, который чуть не сбросил со стены за это Котовского. Хотя тот согласен был быть:

— Даже на подмене. Не можешь же ты и днем и ночью их трахать, — Котовский кивнул на Кали и Щепку.

— Нет, а при чем здесь это? — возмутились дамы, и вообще выгнали Кота, как сказала Коллонтай:

— На пыльную и дождливую улицу к привычным к этому инопланетянам. Хотя и задумались:

— Нет, а действительно, одного Гектора нам будет мало.

— Будем делать вылазки и брать в плен заложников, — сказала Ника.

— Да, да, так делали все, кто жил раньше на острове Лесбос. К счастью здесь был Василий Иванович, он обнял свою Кали, и констатировал, что:

— Здесь никаких Лесбосов не будет, будем жить прилично, как все.

— То есть, как очень немногие, — добавила Щепка.

— Вы должны доказать, что способны быть защитниками крепости! — крикнул Василий Иванович, — ибо просто так здесь делать нечего.

— Ты вот так разбирайся с ними, — сказала Кали, а мы пойдем пока в кабак поедим.

— А я?

— Небось, небось, я позже с тобой расплачусь.

— Когда, ночью? Это долго.

— Зайдешь после ужина в подсобку, я там тебя и трахну, — улыбнулась Кали.

— Нет, нет, нет, никаких трахну, ибо, ибо…

— Запиши свою просьбу на бумаге, и подашь мне после обеда.

— Я не умею писать.

— Ну, вот когда научишься, тогда и приходи.

— Нет, я так-то умею.

— Почему сказал, что нэ умеешь?

— Я хотел написать красиво.

— Ладно, сделаю тебе скидку: скажешь просто своими словами, но дрожащим голосом, окей?

— Надо подумать.

— Думай. И они ушли.

— Ну чё стоим? Начали, начали.

— Чё начали, ми не поняли? — сказал Эсти.

— Ты расскажи подробно своими словами, мил человек, о чем нам говорить, — попросил Вара.

— Все просто, дети мои, — сказал Василий Иванович, и закурил трубку. — Пароль?

— Спросите, пожалуйста, поточнее, — крикнул Вара.

— Да, уточните, пожалуйста, что ви имеете в виду пароли или все-таки уже пароли-пе? — высказался Эсти.

— Хотите сыграть в карты? А… это… не лучше ли будет, если вы просто набьете друг другу морду?

— Зачем?

— Будет ясно, кто из вас умеет сражаться, кто так только: погулять вышел. Не бойтесь, я все равно пущу обоих.

— В чем тогда разница? — спросил Эсти.

— Кто победит, того будем кормить, как потенциального бойца, готовящегося на убой.

— А я? — спросил Вара, как будто уже был уверен, что проиграет. — Нет, я просто на всякий случай, ибо даже я могу выиграть, не правда ли, Эст? — и так хлопнул напарника по плечу, что из него пошла пыль и поднялась туча моли.

— Вот из ит? — повторил Василий часто слышимые им слова то от Кали, то от Щепки.

— Дело в том, что мы долго шли по заснеженной холодной тайте, а когда попали сюда, она вылупилась из яиц и появилась, — Эсти показал на вьющуюся на ним мошкару, но с крыльями, как у моли.

— Скорее всего, — резюмировал Василий, — от близости большой реки.

— Здесь есть река?

— Как будто вы не видели.

— Не видели.

— Значит, поздно пришли, уже утекла. Не могу я вас пропустить, друзья, — добавил Василий, — вы драться не можете, и ума мало, не знаете такой простой вещи, что реки:

— Текут долго, — а ведь это элементарно.

— Смилуйся, мил человек, — сказал со слезами на глазах Эст, — мы долго сидели в тюрьме…

— Даже в разных тюрьмах, — вставил и Вар.

— И забыли даже то, что никогда не знали.

— Хорошо, я сейчас спущусь к вам, сыграем в карты. Давай, давай, обрадовались ребята.

— Я сыграю, — сказал Эст, — а ты разведи костер и пожарь мяса на решетке или на вертеле.

— Лучше на вертелах, шашлыки. И знаешь почему?

— Почему?

— Проще.

— Окей, жарь.

— Давай мяса.

— Сейчас мы у него спросим, — Эст кивнул на приближающего Василия Ивановича. А он ответил:

— Надо было сразу сказать. Теперь пусть он, Вара, идет и попросит мяса у заправляющей пока что этим городом Елены Прекрасной.

— Как ее настоящее имя? — спросил Вара.

— Сам узнаешь. Гонец ушел, а Эст предложил:

— В покер?

— В девятку.

— Может, кинем камни? — Эсти подбросил на сгорбленной ладони два кубика — белый и зеленый.

— Зачем?

— Я хочу в покер, недавно научился, мне понравилось.

— Когда недавно, в церковно-приходской школе еще только? Впрочем, давай, попробую проиграть.

— Никогда не проигрывал, что ли?

— Никогда.

— Тогда и я сделаю тебе подарок: сыграем на проигрыш.

— Как это? Значит, играть будем без блефа?

— Да, нельзя бросать карты, если даже у вас меньше, чем у противника, но вы в себе уверены: он бросит.

— Противоречие получается.

— Нет, ибо он в себе не уверен.

— Отлично, давай.

Они играли уже два часа, когда пришел Вара с мясом и большой оплетенной бутылью красного сухого вина.

— Ты че такой? — спросил Эст, разглядывая свои карты, как будто никак не мог сосчитать: скока да скока будет скока.

— Трахнули, наверное, — предположил Василий Иванович.

— Правда, что ли? — молча удивился Эст.

— Не то, чтобы да, но и нет не могу сказать, — Вари развел костер и положил шпаги на бывшие уже тут кирпичи из обтесанных камней. Далее играют, Вари рассказывает, что было в ресторане.

— Ты кто? — спросила Щепка, когда Вара остановился у стены, недалеко от стола, где они что-то ели, как-то:

— Гоголь-Моголь и Цыплята Табака.

— Я пришел за мясом, между прочим.

— За мясом?

— Да.

— Хорошо. Дайте ему мяса. К нему подошла Ника Ович, одетая, как Синий Рыцарь царя Соломона.

Даже томагавк в ее левой руке был синего цвета.

— Чё? — спросила она, и крутнула томагавк пару раз перед лицом Вары. — Где отрубить?

— Себе отруби, я не таких, как ты еще видел.

— Не хочет, — Ника повернулась в сторону обеденного стола.

— Ладно, — сказала Щепка, — дай ему шанс.

— ОК. — Ника разделась и опять оделась, теперь она предстала в белом костюме новичка Дзю До.

— Такого-то Кузьму я и сам возьму, — улыбнулся Вара и тоже разделся.

— Скотина, — поморщилась Коллонтай, — ты бы сначала вымылся, а потом обращался за отсечением тебе части тела.

— Во-первых, я забыл спросить, где у вас баня, — ответил Вар.

— А во-вторых?

— Что, во-вторых?

— Ну, ты сказал, что в курсе, что такое во-вторых, — сказала Щепка.

— Ах, во-вторых! — обрадовался Вара, что не надо больше разгадывать кроссворды Сфинкса. — Это, знаете ли, я имел в виду не своё тело.

— А чьё?

— Ваше. Простите, — добавил он, — это была шутка в духе времени.

— Шутка? — рявкнула Кали, и тут же попросила Нику: — Привязать его голову к его пяткам. — И добавила: — Без веревок. — Чтобы так сами собой связались между собой. Впрочем, не надо, я сама приручу эту скотину. Хотя с другой стороны:

— У меня руки в чесноке и масле, на котором жарился этот Табак курицы, добей его сама. Ника встала на шпагат, как это любил делать Жан-Клод Ван Дамм в молодости, чтобы провести свой коронный удар:

— По яйцам, — но к своему изумлению не увидела их. Ибо. Ибо, ибо.

— Кстати, Жан-Клод Ван Дамм бил не по яйцам — запрещено — а по коленкам, но не в этом дело сейчас. Ибо этот Вара повернулся уже к избушке задом, а не передом, и так пукнул, что первая газовая атака немцев в Первой Мировой Войне показалась бы очевидцам невинной проповедью. Это был его первый Тактический прием в этой Гражданской войне между Белыми и Зелеными, или, чтобы всем было понятно:

— Между инопланетянами с Альфы Центавра и местными Аборигенами.

— Такому можно доверить командование армией, — сказали бы и люди, и инопланетяне. Но, увы, их здесь уже не было. Ибо его поведение было не только недостойным, но и ужасным. Ника… Нику просто сдуло, как будто это был первый порыв ветра, но не простой, а вдохновенный порыв Урагана. Щепка, как Первый Рыцарь этого города хотела выдержать, как она сказала: